На заре самурайской вольницы - Александр Альшевский

Произошло столкновение противоположных интересов: одним хотелось максимально принизить авторитет экс-императора, а другим, наоборот, возвысить. Эту коллизию вторые преодолели прелюдной поркой первых, чтобы не через голову, так через жопу до них наконец-то дошло, что авторитет «отца нации» – вещь серьезная и требует должного отношения. Именно этими словами, грубоватыми, но убедительными, Киёмори напутствовал своих людей, направляющихся на благое дело. Наказывая Цунэмунэ и Корэкату, глава дома Хэйкэ преследовал, собственно, одну цель: продемонстрировать всему свету с кем он собирается «дружить». Ничего другого ему доказывать не требовалось. И так всё и всем понятно. Придворные аристократы тонко реагировали на подобные сигналы. Цунэмори сослали в Аву, а Корэкату – в Нагато. Последний станет в ссылке монахом под именем Дзякусин. Вернувшись в столицу, он посвятит себя поэзии и сблизится с Минамото Ёримасой и Сайгё. Остаток долгой жизни Дзякусин проведет в утонченном мире изящной поэзии. Судьба Цунэмунэ сложилась иначе. В 1162 г. его простят, он приедет в Киото и через два года окажется на посту правого министра, еще через два года он уже левый министр. Вплоть до 1189 г., когда Цунэмунэ примет монашество, он сохранит эту должность, всячески поддерживая экс-императорское правление. Госиракава, конечно, не забудет, как над ним измывался Цунэмунэ, однако несомненные управленческие способности и служебное рвение министра смягчат сердце экс-императора, который сделает вид, что не помнит зла. Кстати, Госиракава покровительствовал и Моронаге, старшему сыну Ёринаги, герою смуты Хогэн, продвинув его в великие министры.

3. Судьба Ёситомо и его дети

Ёситомо любил женщин, и они отвечали ему взаимностью. У него было девять сыновей. Своим наследником он сделал третьего сына, Ёритомо, родившегося девятого мая 1147 г. В отличие от старших братьев, Ёсихиры и Томонаги, матери которых считались девами веселья, Ёритомо являлся сыном официальной жены Ёситомо, женщины благородных кровей – дочери Суэнори из южного дома Фудзивара, потомственного настоятеля Ацута дзингу. Как воплощение божества в этом синтоистском храме почитался меч – одна из трех священных регалий императорской власти. Старшие дети Ёситомо храбро сражались в смуту Хэйдзи, причем Ёритомо – в доспехах и с мечом, передававшимися со времен Минамото Ёсииэ законному наследнику главы клана Кавати Гэндзи. Ёситомо терпит поражение и бежит из столицы. За ним следовали Ёсихира, Томонага, Ёритомо и еще несколько всадников. Непрерывные стычки с преследователями и непогода измотали всех до предела. Самый молодой из них, Ёритомо, которому всего тринадцать лет, засыпает прямо на лошади и незаметно отстает. Ёситомо страшно корил себя за это: «Как жаль! Испытание, ниспосланное богами, оказалось не по силам моему мальчику, а я не смог подставить ему плечо. Но он на лошади, и она наверняка выведет его к людям. А там лишь остается полагаться на судьбу».

Когда Ёритомо очнулся от забытья, он не сразу догадался, что находится в лесу. Лошадь медленно брела в только ей известном направлении. Расцветало. В непроглядной тьме проступали контуры деревьев. Запахло дымком крестьянских очагов. Где-то недалеко находилась деревня. Почувствовав жилье, лошадь ускоряет ход. Неожиданно Ёритомо окружают какие-то оборванцы, ни то местные крестьяне, ни то бродячие самураи, всегда готовые поживиться за чужой счет. Увидев юношу, скорее даже ребенка, они радостно загигикали, рассчитывая на легкую добычу. Один из них бросился стаскивать Ёритомо с лошади, но тот мгновенно выхватывает короткий меч и вонзает его точно между глаз наглеца, который с дикими воплями падает на землю, заливаясь кровью. Кто-то попытался схватить лошадь за уздцы, но взмах длинного меча и отсеченная рука, порхнув в воздухе, втыкается в снег. После секундного замешательства разъяренные грабители окружают Ёритомо, готовясь скопом наброситься на него, но тут из-за деревьев, словно приведение, вылетает всадник с высоко поднятым мечом. Его решительного вида и боевых возгласов вперемежку с отборной бранью вполне хватило, чтобы вся эта рвань бросилась врассыпную. Спасителем Ёритомо оказался Камата Масаиэ, верный вассал и телохранитель Ёситомо. Их вскормила грудь матери Масаиэ, и Ёситомо безгранично доверял молочному брату, поручая ему такие дела, на которые сам бы вряд ли решился. В смуту Хогэн Масаиэ по приказу Ёситомо отрубил голову Тамэёси, отцу своего господина. В смуту Хэйдзи, уже скрывшись из столицы, Ёситомо узнает, что самураи Тайра разыскивают его родственников. Он сразу вспоминает о дочери, которую спрятал в доме одного купца. Если найдут, ей не избежать позорных издевательств: дочери придется ответить за невинно убиенных отцом в Хигаси сандзёдоно. Ёситомо приказывает Масаиэ вернуться назад и убить собственную дочь. И он выполняет этот приказ. Масаиэ залился слезами, когда девушка, прочитав молитву и поблагодарив его от избавления от неминуемых страданий, сама подставила шею под занесенный меч.

Ёритомо присоединяется к отцу, и отряд идет дальше. Усиливается ветер, посыпал снег, лошади то и дело спотыкаются. Всадники спешиваются и снимают тяжелые доспехи. Не зги не видно и каждый думает только о том, как бы не упасть. Ёритомо с трудом переставляет ноги и начинает отставать. Если бы он не поспал, сидя на лошади, то наверняка замерз бы в снегу. Кто-бы нашел его в такую метель. Но судьба не бросала своего баловня: Ёритомо натыкается на заготовлявшую хворост пожилую пару, которая приютила его в своем доме в Адзаи. Когда Ёситомо спохватился, сына нигде не было. Следы замело снегом. На постоялом дворе в Аохаке Ёситомо расстается с Ёсихирой и Томонагой, приказав им собирать самураев Гэндзи в Синано и Каи. Сам же он остается в Аохаке, надеясь дождаться Ёритомо.

Томонага, выполняя наказ отца, получает серьезные ранения стрелами в ногу и поясницу и возвращается на постоялый двор. Его состояние ухудшается, пошли нагноения, поднялась температура. В таком положении он мог стать легкой добычей преследователей. Собрав последние силы, Томонага вонзает в живот в короткий меч, а Ёситомо тут же отрубает ему голову.

Ёсихира, наперекор воли отца, направился не в Каи, а в Киото, замыслив убийство Киёмори. Там он прятался в лачуге своего вассала, с которым случайно встретился на рыночной площади. Пока Ёсихира ждал удобного случая, соседи донесли властям о незнакомце, повадки которого заметно отличались от местных жителей. Такому человеку, несмотря на грязные лохмотья, пристало обитать не в каморке бедняка, а в усадьбе аристократа. Да и говор его свидетельствовал о благородном воспитании. Ночью лачугу окружают самураи Тайра, скручивают отчаянно сопротивлявшегося Ёсихиру и доставляют в Рокухару. Допрашивал его сам Киёмори. Ёсихира вел себя дерзко, не скрывая своего замысла, и выразил готовность немедленно сразиться с Киёмори, если тот не трус. Тот к таковым не относился, но и не считал нужным доказывать это. Ёсихира, и это видели все, не пытался отчаянной бравадой скрыть страх смерти. Он ее действительно не боялся. «Настоящий Акугэнта Ёсихира», подумал с восхищением Киёмори. Ему явно понравился этот Минамото. Он отдает приказ казнить Ёсихиру в Рокудзё Каваре и неприменно утром – пусть как можно больше людей увидят, какого молодца удалось изловить самураям Хэйси.

Ёситомо и его спутники, покинув постоялый двор в Аохаке, двинули дальше на восток в сторону Камакуры. Когда Ёситомо добрался до полуострова Тита, рядом с ним находился лишь один Камата Масаиэ. Тридцать первое декабря 1159 г. В эту ночь, окутанную пронизывающей до костей стужей, в усадьбе Осада, что в местечке Нома на этом полуострове, появились нежданные гости. «Кого это нелегкая принесла?», задумался хозяин усадьбы Осада Тадамунэ. Подойдя к воротам, он увидел двух закованных в легкие доспехи воинов, еле державшихся на ногах. Тадамунэ долго всматривался в свете факела в лицо стоявшего чуть впереди человека, который словно прикрывал того, кто находился за его спиной. «Никак это ты, Масакиё», наконец воскликнул Тадамунэ. Трудно поверить, но перед ним стоял его зять! Прошло лет двадцать с их последней встречи. Изможденное лицо, потухший взгляд, застывшая кровь и грязь на доспехах… «Неужели это тот самый шустрый и жизнерадостный юноша, в которого без памяти втюрилась моя дочь?!», вздохнул Тадамунэ. «А кто это с тобой?», тихо спросил он. Масакиё отошел чуть в сторону. По телу Тадамунэ пробежала дрожь, вызванная смешанным ощущением страха, удивления и почитания. Перед ним стоял сам глава дома Гэндзи, столп самурайства Минамото – Ёситомо! «Прошу принять непрошенных гостей», только и смог прошептать тот.

Когда подали угощение, Ёситомо и Масакиё набросились на него как изголодавшие псы, забыв про всякие приличия. Постепенно они пришли в себя и смогли сбивчиво рассказать хозяину усадьбы, что в столице произошла жестокая сеча, и за ними гонятся самураи Тайра. Затем беглецы свалились мертвецким сном. Пока они спали, в усадьбу Осада посыльный доставил распоряжение губернатора провинции Овари о поимке Ёситомо. Особо подчеркивалось, что за голову этого государственного преступника полагалась немалая награда. Тадамунэ не знал, как поступить. Он, хоть и был из Камму Хэйси, искренне ненавидел Киёмори и его родню из Исэ. Где он и где они?! Но если станет известно, что Тадамунэ укрывает личного врага императора, то ему и всему роду Осада конец. Размышляя подобным образом, он старался не вспоминать про мёбу, которое вручил Тамэёси, отцу Ёситомо, много лет назад. Поколебавшись, истинный самурай принял правильное решение… Тадамунэ лично проводил проснувшегося Ёситомо в западную часть усадьбы, где когда-то над горячим источником соорудил баню. Учтиво поклонившись, Тадамунэ с заискивающей улыбкой на лице медленно попятился к выходу. Ёситомо, пусть и на время, почувствовал себя в полной безопасности, расслабился в приятно обжигающей тело воде и предался мечтаниям о том, как вернется в Камакуру, соберет преданных самураев и восстановит попранную честь Минамото. Скрип двери нарушил его сладкое забытье. Приподняв отяжелевшие веки, он заметил трех вооруженных мужчин. «Эх, мне сейчас хотя бы деревянный меч», воскликнул Ёситомо, встречая смерть.